Первый стройотряд

Перелет был длительным и изнуряющим. Сначала мы всей стройотрядовской бригадой прилетели из Одессы в Москву на Ту-114 ("Если Мне Не Изменяет Память" далее - ЕМНИП). Потом некоторое время ждали самолет на Мыс Шмидта и даже пообедали в столовой для персонала, недалеко от аэропорта Внуково (ЕМНИП).

До Мыса Шмидта летит Ил-18 - довольно старый, но очень надежный и тихоходный самолет. Раньше таими самолетами пользовались только члены правительства. Летели с двумя промежуточными посадками в Амдерме и Тикси. Амдерма продувается ветрами со страшной силой. И аэропорт совершенно неуютный, скорее похож на какой-то сарай. Трудно представить, что там творится зимой, при таком ветре. Нам показалось, что среди персонала аэропорта даже работают зеки. До Амдермы мы летели 5 часов, около часа самолет заправлялся, потом еще 5 часов до Тикси.

Сначала было очень интересно пытаться узнавать с высоты около 9000 метров реки и местности, которые в школе учили на уроках географии. Северная Сибирь вся состоит из рек, болот и озер, по крайней мере так казалось при рассмотрении ее из иллюминатора. Иногда мы летели выше слоев облаков, которые сверху кажутся похожими на снежные горы, и верится, что если вдруг произойдет авария, то можно на них приземлиться.

Мы летели на восток, навстречу ночи и в Тикси уже было совершенно темно. К этому времени я был уже основательно измучен полетом (а это был мой первый опыт с Аэрофлотом, не считая короткого перелета Одесса-Москва), к тому же была ночь, поэтому местность помню плохо. В памяти только запечатлелось, что на последнем участке перелета до Мыса Шмидта, кстати тоже пятичасовом, нас кормили рыбой.

Всего нас летело 12 человек (2-й, 3-й, 4-й курсы), а 4 пятикурсников во главе с бригадиром уже находились на месте дислокации. Все были одеты довольно одинаково, в стойотрядовскую форму. Нам сказали, что нужно брать с собой теплые шапки, но в это слабо верилось, ведь только вчера мы купались в Черном море и изнывали в общежитии жаркими одесскими днями и ночами. Все же шапку я взял. При подлете к месту посадки по борту обьявили, что температура в месте приземления - минус 4 градуса. Подозреваю, что экипаж видел нашу форму одежды при посадке.

Прилетели - сразу сели. И рысью в здание аэропорта. То, что нас встречал бригадир с остальными стройотрядовцами и привезли с собой целую кучу ватных фуфаек, было весьма и весьма кстати. На грузовой машине поехали в поселок - районный центр Мыс Шмидта. Он расположен на берегу Северного Ледовитого океана, напротив острова Врангеля примерно в пяти километрах от аэропорта. Эти места описаны в романе Семушкина "Алитет уходит в горы". Жить мы должны были в здании школы, в зимнее время здесь же живут в интернате и чукчи-ученики, а сейчас они в тундре, пасут оленей вместе с родителями.

Выделенные нам площади представляли большую комнату, в которой установлены двухьярусные кровати. Передовой отряд подсуетился и встретил нас на славу. Был накрыт праздничный стол из местных и привезенных нами припасов. Местные ресурсы состояли из вина, коньяка, паштетов-тушенок и мандаринов. Кроме того, в магазинах поселка практичеки всегда была в продаже соленая красная рыба кета, по цене 1 рубль 40 копеек за 1 кг. Также оказалось, что водки в продовольственных магазинах нет и в помине. Весь асортимент состоит из болгарских вин Славянка, Тамянка и коньяка. Так как все были уставшие после полета, да и коньяк свое добавил, то разобрали постельное белье и отбились.

Какое это было время - определить трудно, так как в эту пору года на Шмидте стоял полярный день. Солнце крутится вокруг поселка совершенно не заходя за горизонт. Зная, в какой стороне находится океан, а вернее Чукотское море, можно определить что это 12 часов дня, а не 12 часов ночи. В 12 часов ночи солнце светит c севера, со стороны океана. Если погода пасмурная, то определить время суток можно по тому, ездят ли машины по улицам. Впоследствии, мы так и ориетировались, ездят они преимущественно днём.

В отведенном нам помещении был радиотрансляционный динамик, и уже в первый день мы услышали по радио чукотскую речь. Никогда до того или после того я не слышал, чтобы чужая речь так резала слух. Слова и слоги звучат очень непривычно, например "Рырка", что значит "морж", или "рыркайпый" - лежбище моржей. Мало кто мог выговорить это с первого раза, потому поселок Рыркайпый мы называли Рейкьявик. Первым делом, которое хочется сделать, услышав чукотскую речь - это подбежать к динамику и выключить его. Навсегда.

Вообще-то чукчей очень мало, несмотря на то, что территория Чукотки больше Франции, их всего 14 тысяч человек. Организм чукчей, как и других северных народов легко переносит сильные морозы, но никак не приспособлен к воздействию алкоголя. Попробовав водку или спирт несколько раз, они становятся хроническими алкоголиками. В магазинах водку чукчам не продают, поэтому мы вскоре привыкли к тому, что чукчи пытаются подловить русских где-нибудь на улице, или даже в туалете и попросить сходить в магазин за вином или коньяком.

Солдатам также не разрешалось покупать водку и они старались воспользоваться нашими посредническими услугами. Получив желаемое, они прятали его в капюшоны курток и довольные шли к себе в часть.

Туалет неподалеку от школы выглядит необычно. В нем есть тамбур и туда проведено центральное отопление. Видали мы в поселке туалеты и покруче. На сваях, примерно на высоте 1,5 - 2 метра стоит туалет, в который взбираются по лестнице. Под туалетом находится стандартная бетонная плита. Так как практически круглый год стоят морозы, то вскоре на этой плите образуется огромная куча. Когда плита полностью заполнена, цепляют ее тросом к трактору и отволакивают в тундру. Дальше читай раздел географии "как выветривались горы". Но очевидно некоторым бойцам из нашей бригады не подходил ни один из описанных выше туалетов (какая двусмысленность фразы!). Через некоторое время учительница химии построила нас и вместе с бригадиром повела в химкабинет на 2-ом этаже. Мы там увидели около десятка трехлитровых банок, наполненных первоклассной мочой. Все удивлялись, кто же до такого мог додуматься. Но судя по количеству материала, этот парень имел сообщников и весьма неслабых.

Основная часть чукчей занимается тем, что пасёт в тундре оленей кочевым способом. Условия, с точки зрения цивилизованного человека, просто ужасные. Если ты вышел с оленями в тундру, то до конца сезона ты ни разу не искупаешься, а воду будешь пить только из луж или из растопленного снега. Естественно рацион составляют в основном продукты животноводства и подножный корм. О существовании овощей и фруктов нужно просто забыть. Зарплаты у них баснословные, но потратить их практически не на что. Рассказывают, что один из европейцев смог пробыть в тундре с оленями полтора года и заработать более ста тысяч рублей. Но "после возвращения оттуда он стал другим". Часть чукчей работает в администрации и различных советских органах, школах. Есть даже чукотский поэт Юрий Рытхэу.

Утром следующего дня бригадир вывел нас на работу, которая состояла в том, что нужно было копать траншеи в вечномерзлом грунте (категория 3м) для прокладки кабеля. Хотя Мыс Шмидта и является районным центром, а в то время в районных центрах кабели связи уже было принято прокладывать в кабельной канализации, но в данном случае технология была совершенно другой, более примитивной. Кабели связи укладываются в траншею, потому что это пояс вечной мерзлоты, и все твердые предметы просто выдавливаются на поверхность раньше или позже. Теплотрассы здесь тоже строятся на поверхности и представляют собой желоба из досок, в которых стальные трубы лежат в опилках.

Копание траншей существенно отличалось от того, как мы это представляли. Бригада была разбита на пары, каждой паре был выдан лом и две лопаты. Ломом скалываются небольшие комья мерзлого грунта, а лопатой он выбирается из траншеи. Через определенные промежутки времени бойцы меняются местами. Примерно раз в неделю бригадир возил ломы на кузницу затачивать и закалять. Работа очень тяжелая, если не сказать изнурительная. Для того чтобы соответствовать предьявляемым требованиям нужно прикладывать немалые усилия. Махать ломом устаешь очень быстро, особенно учитывая то, что работать приходится в зимней одежде - в ватных фуфайках и теплых шапках. Из обуви доступны только сапоги. Светит солнце, но вечная мерзлота под ногами от этого не меняется. За день пара бойцов выкапывает до десяти метров траншеи глубиной семьдесят сантиметров.

Люди в этом суровом климате очень дружелюбные. Подходят, расспрашивают о том, что мы делаем. На второй или третий день меня послали не на траншею, а помогать водителям местного районного узла связи. Я пришел к ним и спросил, что нужно делать. Шофёр сказал, что рабочий день так не начинают. Он налил мне стопку коньяка, дал закусить печеньем, и после этого сказал, что я должен лезть под машину, откручивать гайки, которые держат рессоры заднего моста. Я взял ключ на 36, залез под ЗИЛ, уперся ногами в пайолы (деревянные бруски, прибитые к настилу) и со второго или третьего движения разорвал этот самый ключ. Я вылез с виноватым видом, показал ключ водителю, он возмутился, что это за студентов таких ему присылают, которые ключи рвут.

Завтракали мы по месту жительства, в школе. Выбор продуктов довольно однообразен - тушенка, рыбные консервы, мясные и печеночные паштеты, сало, привезенное с большой земли, и оттуда-же лук и чеснок. Как мы шутили, есть два вида консервов - паштет мясной и мяштет пясной. Что такое цинга нам рассказали, потому лука и чеснока мы прихватили с собой. Ну и конечно-же чай со сгущенным молоком или сгущенным кофе. Со свежими фруктами и овощами на Севере большой напряг, завезти туда их можно только самолетом, а себестоимость перевозки одного килограмма груза воздушным транспортом тогда составляла 1 рубль. Таким образом себестоимость килограмма картошки или килограмма капусты составляла 1 рубль 10 коп, а не просто 10 коп., как в Киеве или Москве.

Обедали мы в столовой, расположенной на главной улице поселка, а всего улиц там три. Иногда в столовой были салат из свежей капусты или сметана, или свежие яйца. Это значит, что вчера был самолет. В летний период самолеты летают довольно регулярно, 2-3 раза в неделю, если график не нарушала погода. После столовой так приятно посидеть на теплотрассе, греясь на солнце, подкормить таких ручных ничейных собак с плотной и толстой, как у овец, шерстью, но нужно идти, рыть траншею дальше.

Поселок и районный центр Мыс Шмидта расположен на самом берегу Северного Ледовитого океана. Школа, в которой мы жили, располагается на на второй улице, если считать от берега. До океана от школы примерно 150-200 метров, так что при желании можно ходить умываться утром на берег. Если рядом и до горизонта нагромождены льдины, то вода очень холодная. Когда мы прилетели на Мыс Шмидта (28 июня), залив был забит льдами толшиной 1-2 метра, возле берега были только кое-где полыньи. Суда, которые привезли припасы, стояли далеко в море на рейде в ожидании того времени, когда ветер с материка отгонит лед в открытое море и можно будет подойти к берегу и начать разгружаться. Преимущественная часть грузов таких как уголь, топливо, продовольствие, оборудование, материалы доставляется в поселки расположенные по берегам северных морей во время летней навигации. Так что если кто-то там проворонил и что-нибудь не заказал, то нужно будет ждать целый год.

Вообще-то поселок Мыс Шмидта был создан силами зеков в послевоенные годы с целью развития золотодобывающей промышленности в ближайших окрестностях. Прииски расположены к западу от Шмидта и дальше от берега моря. Все снабжение золотодобывающих приисков производится через Мыс Шмидта с помощью машин, а зимой с помошью гусеничных вездеходов. Вездеходы ездят и летом и при их передвижении по каменистой почве грохот стоит неимоверный. По дороге из Мыса Шмидта на восток, в ближайшую чукотскую деревню Рыркайпый, можно видеть сохранившиеся бараки, в которых жили в свое время те, кто на этом пустынном берегу построил аэропорт и поселок. Во время нашего пребывания (1976 год) в районе успешно работало два прииска, Полярный и Ленинградский, добывалось значительное количество золота.

На Чукотке золото есть везде. Но экономически целесообразно добывать его, если плотность превышает 6 грамм на кубометр грунта. Времена искателей золота в резиновых сапогах с промывочным лотком давно прошли. Современный прииск перелопачивает огромное количество грунта с помощью бульдозеров, экскаваторов, транспортеров и специальных драг. Особенности расположения приисков таковы, что на большую землю можно улететь только самолетом или уплыть на теплоходе. Это практически полностью исключает хищения. Досмотр в аэропорту очень строгий, металоискателем проверяют даже банки с консервированными грибами. Альтернативный путь - 2000 километров пешком по тундре и тайге до Магадана. Но говорят, что попытки провезти золото на материк с помощью упряжки на собаках были.

Мыс Шмидта - поселок пограничный. Пограничники несут службу добросовестно. Когда один из наших бойцов пошел фотографировать береговые пейзажи, вблизи того места, откуда Алитет уходил в горы, пограничный наряд задержал его, изьял фотопленку и засветил ее. Когда задержанного привели в погранотряд и доложили, капитан спросил, где пленка.
"Засветил" - ответил старший наряда.
"Что сам засветил?" - так и вскинулся капитан.
"Нет, это я засветил" - доложил пограничник.

После выяснения личности задержанного отпустили, предупредив о том, что фотографировать пограничную зону (а это вся береговая линия Чукотского полуострова, отделенного от Аляски, когда-то проданной США, Беринговым проливом). Расстояние между Чукоткой и Аляской около 50 километров, и в ясные дни в бинокль с мыса Дежнева можно видеть контуры Америки.

Работа у нас была, как я уже сказал, очень тяжелая, изнуряющая. А если учесть, что первый месяц мы практически только тем и занимались, что рыли траншеи, то понятным становилось, что после первой недели бригадир посоветовал нескольким бойцам послабее улететь домой, совершенно их за это не осуждая. Просто не каждый выдерживал эту работу. Остальные постепенно втянулись, привыкли к северной погоде, руки огрубели, но уже приобрели навыки работы с ломом и лопатой. В принципе главный секрет работы с ломом состоит в том, что за него нужно держаться так, чтобы обе руки были расположены одна около другой. Ну и конечно нужно работать в рукавицах. Правда кое-кто иногда во сне начинал дергаться, как будто работая ломом, потом рассказывал, что ему действительно снились трудовые будни.

Жители поселка, гражданские и офицеры, подходили, интересовались, что это мы тут роем, а к концу месяца стали восхищаться нашей производительностью - ты смотри, мы тут 20 лет строим, а кучка студентов за пару недель весь поселок перекопала. Для Мыса Шмидта строительство АТС Министерства связи и прокладка кабелей в грунте была большим прогрессом, потому, что до этого времени в каждом ведомстве была своя связь - у геологов, строителей, военных. А вояк там было более чем достаточно - полк строителей, полк ПВО и пограничный отряд. И все эти ведомственные кабели связи висели подвешенные на опорах, беспорядочно обвисшие.

Конечно, такое развитие гражданской связи вовсе не означало, что геологи или строители быстренько демонтируют свои системы связи, но в конце концов пироги должен пекти пирожник. Определенная доля автономности вполне оправдана, особенно в тяжелых условиях, но ведь это уже был районный центр и там было много учреждений, не вписывавшихся в суровые полувоенные производственные структуры завоевателей Севера.

Кстати сказать, самый вкусный хлеб пекли военные строители. Его можно было выменивать на сигареты. 1 пачка сигарет - 1 буханка хлеба. В военных частях довольно много чукчей. Их стараются призывать в армию, чтобы они служили в пределах Магаданской области. Некоторые из них в своей родной области служат за 1-2 тысячи километров от дома.

Вскоре мы познакомились с ребятами, которые жили на Шмидте со своими родителями. Они даже угощали нас присланными с материка яблоками. На Севере человек человеку друг и товарищ, люди с другим мнением там просто не приживаются. На севере никто не различает сорта, любые яблоки - это просто яблоки. Если есть какое-либо развлечение, то оно для всех. На танцы ходят все поголовно, от 16 до 60 лет. Зимой ребята ходят в ту же школу, в которой мы жили. Учатся вместе с чукотскими учениками.

Многоэтажные дома имеют две системы отопления - обычное центральное отопление и печки, которые топятся углем. У каждого в сарайчиках, которые расположены во дворах, хранится какой-то запас угля. Это сделано для того, чтобы продержаться, когда происходят аварии центрального отопления.

На трассе прокладки кабелей иногда встречались очень тяжелые участки. Для того, чтобы преодолеть один из таких участков за поворотом дороги на аэропорт, на котором было большое количество крупных камней, бригадир, предварительно договорившись с военными строителями, слетал на самолете в Анадырь - центр Чукотского национального округа (расстояние около 600 км), входящего в состав Магаданской области (расстояние до областного центра г. Магадан - 2000 км, как от Луганска до Архангельска), приобрел цепь для траншеекопателя. Поздно ночью, получив обещанные 6 бутылок вина, прапорщик отправил на работу к нам солдата с траншеекопателем. Агрегат прокопал 120 метров траншеи, пока у него полностью не износилась купленная нами цепь.

Дороги приходилось перекапывать ночью, когда по улицам движется значительно меньше транспорта. В принципе, разницы почти никакой, все так же светло на улице, но значительно меньше людей и транспорта. Вьезд на территорию пограничной заставы мы умудрились перекопать днем. Капитан на УАЗе куда-то уехал по своим делам, а мы были тут как тут. УАЗ приехал, а на всю ширину ворот уже прорыта траншея глубиной 0,7 метра. Пришлось проложить доски, чтобы он смог заехать на территорию части. Глубину траншеи главный инженер РУС проверял очень тщательно, измеряя метром. Пару раз приходилось возвращаться и углублять.

За первый месяц мы выполнили значительный обьём земляных работ, так что прямая зарплата составила 300 рублей. Особенность оплаты на Севере в те времена состояла в том, что применялся районный коэффициент. Чем труднее условия и жестче климат, тем выше коэффициент. На Чукотке коэффициент был самымм высоким и равнялся 2. Таким образом эти 300 рублей превращались в 600. А вот если прямой заработок составлял более 300 рублей, то общая зарплата вычислялась по формуле прямой заработок плюс триста. В те далекие годы на Север ехал тот, кто хотел поправить свое материальное положение. Так зарплата водителей работавших в районном узле связи составляла около 600 рублей - цифра просто невероятная в европейской части страны. Начальник РУС, проработавший на Мысе Шмидта три года, снял со сберегательной книжки 15 000 рублей и поехал в отпуск. По нашим понятиям это были фантастические деньги. Напомню, что месячная зарплата инженера в европейской части страны составляла 120-130 рублей и ее было вполне достаточно для того, чтобы содержать семью.

Деньги на Севере в прямом смысле валяются под ногами. В один из дней, когда мы как обычно копали траншею, подьехал на газике начальник аэропорта, спросил нашего бригадира. Одет он был в кожаное пальто совершенно неимоверного качества и расцветки. Качество и великолепие этого пальто было видно издалека и невооруженным взглядом. У меня и до сих пор осталось мнение, что так одеваются только канадские миллионеры. Он поговорил с нашим бригадиром, и вскоре мы узнали, что завтра мы поедем убирать территорию аэропорта.

Следует сказать, что нам была придана машина, как оказалось это ГАЗ-51, кузов которой переделали с мусороуборочной. Это был железный кузов с крышей, по бокам стояли деревянные скамейки. Водителем был наш боец-старшекурсник по кличке Афоня, любил пошутить всегда и по любому поводу. Просто так (стартером) машина не заводилась, поэтому каждое утро дежурный выходил на дорогу, останавливал проходящую машину, и просил завести нашу Люську (так Афоня назвал это чудо технической мысли) с буксира. Потом целый день мотор не глушили.

На следующий день после обеда мы на Люське отправились в аропорт, до которого было около 6 километров. Когда Афоня выехал на взлетную полосу, он превысил скорость 50 км/час и весь кузов начал дребезжать. Мы постучали по кабине, и водитель снизил скорость. По приезду в аэропорт перед нами были поставлены три задачи: собрать бутылки в одну кучу, собрать обломки досок и ящиков и сжечь, стянуть медвежьи шкуры в одно место. Нас было 16 человек, поэтому работа не заняла много времени. Бутылок собрали огромную гору, высотой около полутора метров. Вообще на севере остро стоит проблема отходов. В Одессе, если ты с товарищем присел в парке выпить пива, то бабка уже дежурит поблизости за кустамми, ждёт появления стеклотары. Впоследствии я видел на Мысе Шмидта огромное поле, заставленное ржавеющими бочками из-под бензина. Никто не станет вывозить их на металолом на материк, потому, что это экономически невыгодно.

В основном была загрязнена территория около аэропортовской гостинницы "Полюс". Выпив содержимое, постояльцы просто выбрасывали бутылки в форточку и снег все это принимал. Когда настало лето, почти весь снег растаял и мусор себя проявил. Второй вид отходов - это разного рода доски, ящики, деревянные обломки. Мы сносили их и бросали в костер, который здесь же и разожгли. Третий вид мусора - шкуры белого медведя, которые валялись во дворе гостинницы. Дело в том, что шкуры вывозить было запрещено, пограничный контроль очень жесткий, потому северяне свежевали добычу во дворе гостинницы, мясо употребляли и вывозили на материк самолетом, а вот шкуры бросали во дворе. Под каждой шкурой был холмик нерастаявшего льда, поэтому их приходилось отдирать лопатами. Вся работа у нас заняла около 4 часов. Администрация аэропорта была очень довольна качеством нашей работы. За все это было заплачено 600 рублей, совершенно невероятная сумма в наших глазах - пятимесячная зарплата инженера.

Вскоре почти все нужные траншеи были выкопаны, кабель заложен и присыпан, работа стала более разнообразной. В основном прокладывались кабели со свинцовой оболочкой. Особенно памятна прокладка 200-парного кабеля в свинцовой оболочке. Весь барабан весил больше двух тонн, а один метр кабеля около 5 кг. При прокладке мы стояли довольно близко друг от друга, но тот, кто проходил поворот, чуть ли не падал, стоило только дернуть кабель. Остальные кабели были 100-парные, 50-парные и мельче. Афоня с учеником-помощником делал муфты на этих кабелях. В стройотрядах институтов связи работа всегда сочеталась с обучением. Первый год помощник, а на второй - уже сам кабельщик. Кроме того, нужно было делать подвеску кабелей в полиэтиленовой оболочке межку домами, и я попал в группу, которая этим занималась, мой одногруппник Алешка Салкуцан попал в группу, которая устанавливала опоры от Шмидта до поселка Рыркайпый. Вскоре он научился лазить по опорам как кошка.

Установка опор в условиях северной мерзлоты существенно отличается от таких работ в теплом климате. Например, можно взять железную бочку, вырезать в ней крышку и дно, поставить ее на землю и находясь в ней постепенно вкапываться в мерзлоту, осаждая бочку ударами лома. Иначе мерзлота имеет свойство плыть и постепенно затягивать выкопанную яму. При прокладке опор от поселка до аэропорта я работал по другой технологии. Нашел два старых ведра, разжёг костер и, набрав воду из лужи, нагревал ее до горячей. После этого выливал ее в лунку и лопатой вычерпывал вместе с оттаявшим грунтом. За это время нагревалось второе ведро и процесс повторялся. За день вполне можно было выкопать одну яму под опору. При работе с бочкой производительность труда была такой-же.

Работая за пределами поселка, мы смогли присмотреться к окружающей местности. Чукотка на третий день после нашего прилета, 30 июня, обсыпала нас снегом. Но вскоре погода наладилась и в один из дней даже было 17 градусов тепла. Правда, это не производит никакого впечатления на вечную мерзлоту, она и не думает таять.

Но зато тундра летом выглядит просто чудесно. Огромные зеленые луга, поросшие цветами и травой, местами карликовая берёзка - ползучее растение с листьями, напоминающими березовые. На этих просторах, кое-где перерезанных двумя черными параллельными линиями, (прошел гусеничный вездеход) попадаются небольшие озерца талой воды, заросшие камышом и невысокими травянистыми растениями. Незадолго перед этим я прочитал рассказы Джека Лондона про Север и некоторые описания природы были так живописны и точны, что я просто узнавал это Тичинчилли - страна маленьких палок, несмотря на то, что действие рассказов происходит на Аляске, а мы находились на Чукотке. Такой восторг перед красотами тундры может понять только тот, кто жил в этих северных городах и поселках. Нам кажется, что в городе на каждой улице должны расти деревья и цветы. Так это и есть везде, но только не на Севере. Совершенно лишенные растительности поселки и города, полное отсутствие зеленого цвета, только галька, щебень и мертвая земля - вот те пейзажи, которые каждый день видят северяне до того, как все будет засыпано снегом.

Летом в тундре растет много грибов. Северяне их собирают, консервируют и даже вывозят на материк. Воду для поселка берут из небольшого озера, образовавшегося из талой воды, расположенного между поселком и аэропортом. Поэтому вода из крана имеет весьма подозрительный цвет, отвратительный запах и пить ее нельзя. Мы пили воду, которую привозили в канистрах, очищенную.

Уже в начале августа лето на Чукотке начинает отступать. Медленно наползают густые туманы, которые просто пронизывают тебя холодом. Сидишь на крыше 3 или 4-х этажного дома, надеваешь подвесы на кабель, протягиваемый между домами, и вдруг оказываешься в белом молоке, ощутимо холодном и очень неприятном. Можно только представить, какие шутки проделывает погода зимой, при морозе в 40-50 градусов и сильнейшем ветре.

Где-то с середины августа приходят холода, сопровождающиеся туманами, а иногда и снегом. Тех полутора месяцев, которые мы пробыли в полном составе, нам хватило для того, чтобы почти полностью завершить обьект. Получив аванс, я приобрел черную куртку на овчинной подкладке с меховым воротником. Она похожа на куртки летчиков и очень теплая и удобная. Когда я в составе первой группы улетал домой, стюардесса приняла меня за летчика и посадила в первом салоне, сразу возле кабины пилотов. Но пришел командир экипажа и отправил меня в большой салон, к остальным.

Когда мы прилетели в Москву, там тоже был небольшой туман и к тому же День гражданской авиации. Конечно, работники аэрофлота не могли не воспользоваться таким предлогом как туман, и обьявили нелетную погоду. Стали откладывать рейсы, в том числе и на Одессу. Ну и как водится, рейсы откладывались на несколько часов, потом еще на несколько часов, всего это заняло около суток. Только на Одессу было отложено 6 рейсов. И так на все направления. Огромные толпы слонялись по аэропорту в поисках места, где можно поесть и поспать. Мы даже устроились спать на ленте транспортера, по которому со второго этажа опускали багаж. Но вскоре нас попросили и оттуда. Только на следующий день погода улучшилась. Сразу несколько рейсов было обьявлено на посадку в один и тот же самолет. Его просто брали штурмом. Я попал во второй или даже в третий. С тех пор я весьма предвзято отношусь к полетам на короткие расстояния. Если поездом можно доехать за 12-16 часов, то для меня альтернативы просто нет. Даже в те коммунистические времена, когда билет на самолет Москва - Одесса стоил 19 рублей, а на поезд 11-12.

После голого пространства северных поселков Одесса с ее раскошной растительностью на всем протяжении дороги от аэропорта в город, с ее теплым морем, с ее уютным приморским климатом показалась мне просто сказкой. А возможность покупать на рынке свежие овощи и фрукты просто шокировала.

С наступлением учебного года нам прислали остальную зарплату. Всего я заработал более чем 950 рублей, а потом нам ещё прислали какую-то премию по 25 рублей. Если учесть, что стипендия тогда была 40 рублей, а получали её далеко не все, то понятно, почему одногруппники стали называть нас "миллионщики". Но должен сказать одно: еще нигде никому и никогда не платили больше, чем он заработал. Меньше - бывает, а вот больше никогда. Эти северные условия, эта вечная мерзлота, эти ограничения в питании, и наконец этот тяжелый труд стоят значительно больше заработанных денег. Конечно, ПМК оплатила нам перелёт туда и обратно, а это очень немалые суммы - билет стоил 186 рублей в одну сторону.

Получив такой мощный денежный драйв, я смог купить себе на черном рынке джинсовую куртку (настоящий Levis, она прослужила мне более десяти лет, а носил я ее почти каждый день - и всего за 140 рублей), джинсы за 125 и японский карманный калькулятор, вещь очень полезную при выполнении расчетов для курсовых работ, кстати тоже за 140 рублей. Калькулятор этот у меня работает до сих пор (29 лет!). Вот оно настоящее японское качество.

Вскоре после начала учебного года наша бригада собралась вместе и мы отметили получение наших зарплат в одном из самых лучших ресторанов Одессы - в "Украине". Собрались по 16 рублей и очень неплохо погуляли, правда Алёшке какой-то гад из конкурирующей компании разбил бутылкой голову в ходе завязавшейся драки. Если Вы хотите повеселиться, возьмите с собой в ресторан несколько красивых девушек, желательно в мини-юбках, в крайнем случае, если не смогли это организовать, пригласите танцевать самую красивую девушку из отдыхающей рядом компании. Результат гарантирован. Я подхватил Алёшку, прижимавшего шарф к своей разбитой голове, и потянул его в общежитие, куда мы вызвали скорую помощь. Наряд милиции уже подьезжал, и мы довольно удачно их избежали. Но некоторых из наших они таки забрали, и в отделении заставили писать обьяснительные. Кто-то написал, что он курский соловей, приехал в Одессу учиться, а ему петь не дают. Пусть знают, что страна богата талантами. Мы умели работать, умели и отдыхать. Но это уже совершенно другая история.


Герасименко Г.И.
1 сентября 2005 года,
г. Луганск